Брежнев из Брежнево

Записки из архивов

Часть 1. Брежнев из Брежнево

Под Курском есть деревня, где жил в детстве Леонид Ильич Брежнев. А родился он на Украине в селе Каменское (Днепродзержинск), куда родители уезжали на заработки, но быстро вернулись с маленьким Леней, из которого вырос красивый парень, будущий Генеральный секретарь ЦК КПСС, Председатель Совета обороны СССР, Маршал Советского Союза.

Его именем назовут города и пароходы, но никого из родной деревни на похороны не пригласят.

Уже много столетий величают ту деревню Брежнево, а жителей – Брежневыми или Толмачевыми.
И все здесь тонет в грязи.

Аркадий Андреевич Толмачев, назвавшись двоюродным братом Леонида Ильича, порадовал глаз густой бровью и былинной статью. Играя баритоном, матюкнулся:

- По этой родной грязюке приходилось к девкам бегать, а сапоги у нас с Ленькой одни были. Да и те, честно говоря, носил его отец. В очереди стояли. Теперь у меня свои сапоги есть, но они на любовь не ведут.

Дом, где мы беседуем, помнит легкую ногу молодого Брежнева. Здесь ему светили два подслеповатых оконца, отсюда тайком бегал на свидания к Насте Толмачевой.

Российская деревня осталась в памяти Леонида Ильича местом непосильного труда и первой любви. Отсюда пятнадцатилетним он ушел навсегда, обиженный отказом Насти выйти за него замуж.

- Что-то рановато решил жениться? – спрашиваю Аркадия Андреевича.

- Так он выглядел старше своих лет. А там кто его знает, сколько ему было? Я даже не помню год его рождения.

В личном деле 1947 года Брежнев своей рукой написал 1906. Без месяца. В воспоминаниях говорит, что в Курск попал семнадцатилетним. В учетном листе пишет: «начал трудовую деятельность в 1921 году грузчиком маслобойного завода».

Ясно одно – он рано стал взрослым, его жизнь была стремительной.

С 1921 по 1947 годы поменял 26 должностей, если должностью считать место практиканта-землеустроителя, студента землеустроительного техникума, политрука роты в/с 2814 и т.п. Какая эволюция биографии! Накопление опыта – и взлет! От грузчика к заместителю председателя райисполкома города Биссерт (на Урале) за восемь лет. Потом опять: студент Московского института сельскохозяйственного машиностроения – неудача, слесарь на заводах Запорожья и взлет – секретарь парткома металлургического института. Всего за жизнь – 15 взлетов, по моим подсчетам. В двадцатидвухлетнем возрасте - зампред райисполкома, в 33 – секретарь обкома, в 38 – генерал, в 46 – секретарь ЦК КПСС. На вершину пирамиды, первым секретарем, он пришел твердо ступающим пятидесятивосьмилетним.

Вокруг имени Брежнева ходит много выдуманного. По-человечески понимаю, что молва – тоже исторический отчет перед народом. Язык этого отчета можно понять при условии, что ты способен смеяться над самим собой.

Представляется так: все, что случилось с ним, случилось с нами. Вместе «неуклонно» повышали жизненный уровень: он – в Завидово, а мы – на шести сотках.

- Мотнулся я однажды к Лене в Москву, - вспоминает Аркадий Андреевич. – Так и на порог не пустили. Жил в гостинице, ждал обещанной по телефону встречи. Так и не дождался, некогда ему было. Только деньги общественные прогулял. А просили мы два километра дороги.

А Леонид Ильич вообще стеснялся своего сельского прошлого, подчеркивал пролетарское происхождение.

В анкетах, автобиографиях, учетных листках он, как правило, обходит этот период. И получилось, что «отец работал на заводе имени Дзержинского непрерывно». О непрерывности работы прокатчиком Брежнева-старшего говорил Леонид Ильич в 1938 году, когда его брали на работу в обком, в 1947, когда стал первым секретарем. В первый раз сказал о сорока двух годах работы отца, а во втором случае – о сорока восьми.

Есть шероховатости и в других местах автобиографии. Так, например, он пишет, что в 1935 году он был начальником цеха, а в перечне должностей указана другая должность: директор рабфака. А кем на самом деле работал талантливый руководитель в 1935 году? Третий источник подсказал: директором учебно-металлургического комбината. Это означало, что он любил не только учиться, но и руководить учебными заведениями.

Сколько угодно можно злословить о времени правления Брежнева, а до ответа на вопрос: кем же он на самом деле работал все эти годы, можно и не добраться.
Пришлось обращаться в архив.

И вот я – в архиве Днепропетровского областного комитета КПСС. Милиционер на входе вежлив и предупредителен, ему понравилась красная строка в моем редакционном удостоверении: «Орган городского комитета КПСС». Он не просит показать партбилет, которого у меня никогда не было. Я убеждаюсь в том, что красное уже давно – партийный пропуск.

Год я писал в пронумерованных тетрадях. Имел право просмотреть не более двадцати дел в день и обязан был в каждом деле на вклеенном листе оставить дату, фамилию и название темы, над которой работал.
С грустью убедился: никто до меня эти дела не читал.

На многих документах с оборотной стороны стояло предупреждение: «Конспиративный документ». В глазах рябило от грифов: «Секретно», «Совершенно секретно», «Особо секретно». Партия, вышедшая из одного подполья, попала в другое, но теперь уже в качестве правящей.

В обнимку с тайной и надежнее, и слаще. Через всю эту секретность проглядывало рыльце партийного инструктора, который как бы предупреждал: вам и не снилась вся важность нашей особой миссии, именно вам.

И я проникаюсь конспиративностью постановления о назначении Брежнева на должность первого секретаря Днепропетровского горкома и одновременно обкома. Секрет очевиден: две зарплаты!

Любопытная деталь: в личном деле 1947 года ему своей рукой пришлось заполнять личный листок – буковки аккуратные, маленькие, написано без помарок. А в графе «награды» казус – места маловато. Названия наград стремились вылезти за рамочку, но Леонид Ильич буковки совсем измельчил – все поместилось, и хозяин наград остался доволен собой.

В 1937 году Брежнева назначают заместителем председателя горсовета Днепродзержинска. Сам он в одном из своих выступлений сказал об этом так: «Мое приглашение на работу в горсовет показалось мне подозрительным».
И было тогда бдительному товарищу 31 год отроду.

Одновременно Брежнева избирают в бюро горкома партии. Прослеживается тенденция: в его присутствии бюро принимает мягкие решения по делам казнокрадов, а по политическим, даже смехотворным – жесткие: «Базнову за покровительство шайке воров в коммунхозе и за прямое участие в получении краденного – строгий выговор с предупреждением, с занесением в учетную карточку».

Родного брата, Якова Ильича, пришлось принимать в партию дважды.
- Почему? – спросил я Якова Ильича, бывшего начальника главка черной металлургии СССР.

- Молодым был, загулял и забыл за партбилетом явиться! Леонид Ильич меня, конечно, отругал, но другие товарищи требовали других мер.

Партийный архив открыл многогранность личности Брежнева, ее неисчерпаемость.
Вот как он понимал нас: «Человек всегда старается пойти по более легкому пути. В свободное время старается поспать, погулять, пошататься, а не то, чтобы взять книгу и почитать. Но нужно найти в себе волю, чтобы не только заставить себя сидеть над книгой, но и побеспокоиться, чтобы люди повышали свои знания».
Леонид Ильич мечтал читать.

А вот это признание он пронес через жизнь: «Занесение на Доску почета облагораживает человека».
- Нет, он не читал, плохо видел, - рассказывала вдова Брежнева Виктория Петровна. – По вечерам он любил чистить свое оружие.

И всю жизнь он ценил девушек: «Девушки, закончившие десятилетку, молодые, приятные девушки. Два месяца существуют на 30 рублей. Это исключительный патриотизм. Другие плюнули бы, сели и уехали домой, зачем им нужны страдания».

В 1987 году на курском маслобойном заводе я встретил его ровесников 1905 года рождения. Один все еще подрабатывал!

- Помню Леонида Ильича, редко тут появлялся, все руководил нами, - признался Иван Михайлович Спирин.

Со Спириным они поступили в комсомол. Спирин проработал жизнь на этом заводе.
Однажды, прощаясь со мной, Аркадий Андреевич Толмачев с трудом вышел во двор и махнул рукой в сторону Курска:
- Надо же было зимой уйти. Ноги обмотал тряпками и ушел.
На этот раз он не назвал имя. Но я догадался.
Видимо, в старости сильнее любят ушедших друзей, прощая им все.

Брежнев из Днепродзержинска

Кем же был в молодости Брежнев? Что толкнуло его на нелегкую дорогу партийного руководителя? Или кто толкнул? Неужели сам пробивался?

Любопытная деталь: он не засиживался в заместителях. Он расправлялся со своим положением заместителя безжалостно. Иногда уходил из заместителей с понижением.

Он родился, чтобы быть первым. Этого не заметил Хрущев и был сброшен в 1964 году мощным заместителем Брежневым. Никита Сергеевич оказался последним препятствием в карьере Леонида Ильича.

Некоторые начальники, если нюх не подводил, предпочитали сдать Брежневу свой пост, но не держать его за спиной.
Было в его жизни и много безоглядного.

С должности заместителя председателя райисполкома он уходил в никуда. От должности заместителя председателя горсовета он отказался. Он даже сделал попытку отказаться от партбилета, будучи членом Бюро горкома партии!

Допускаю, что он совершал опрометчивые поступки, но в его послужном списке было 67 должностей, большая часть которых – руководящие.

В октябре 1952 года Сталин назначил его Секретарем ЦК, но Брежневу не удалось удержаться на высоком посту, и в марте 1953 его ссылают на неприметную должность заместителя начальника Главного политуправления Советской Армии. В виде пряника ему присваивают звание генерал-лейтенанта.

Была в его жизни одна беда: он ничего не умел делать! Более того - он ничего не хотел делать. Он безудержно произносил слова, но ничего не создавал. Он мистифицировал деятельность.
Обязанности тяготили - и он утешал себя охотой.

Заместителю председателя Днепродзержинского горсовета поручили коммунальное хозяйство. Он наслаждался этим 10 месяцев, но вскоре был назначен на руководящую должность в обком! Сам он о работе в горсовете рассказывал так: «Я отказался работать в горсовете. Я инженер и не хотел идти на эту работу. Я долго отказывался. После этого начинается такая история со стороны Карпова, Щербакова, Жупиноса. Что о тебе такое нехорошее мнение – они мне говорят. – Что у тебя в партии есть? Я говорю, что я член партии, но мне такой нажим показался подозрительным».

Смысл улавливаете? Этого достаточно. Леонида Ильича всю жизнь преследовали бестолковые стенографистки, не умеющие грамотно записывать его речи.

Брежнев так и не провел своим землякам водопровод в 1937 году и к тому же оставил их без канализации. Несправедливо: два дела – на одного человека! Отбывая в обком, Леонид Ильич заметил: «Днепродзержинск остался на уровне среднего села».

В родном городе Брежнев успешно боролся с врагами победившего социализма, используя даже придуманную им же программу: «Что от нас требуется? – Выкорчевывать все буквально корни, с одной стороны, и это должно быть увязано с нашей производственной программой, со строительством жилых домов, с пуском трамвая, с расширением сети по воде – это колоссальная программа, товарищи. Нам нужно посмотреть на наши городские организации: Гортоп, где у нас сидят белые офицеры, исключенные из партии… Я, например, считал одного, что он член партии, а оказалось, что он исключен из партии и белый офицер. В водоканале нужно людей посмотреть, в архитектурно-планировочном управлении города надо проверить людей».

Враги народа

И все же он не хотел крови и говорил о выкорчевывании походя, понимая, что палача из него не выйдет – кишка тонка. И когда впервые пришлось отдать человека на распыл, он впал в тоску.

Брежнев подписал протокол об исключении из партии своего друга Германа Германовича Поля.
Поль был директором института, где Леонид Ильич учился и был парторгом одновременно. Ему льстила дружба с большевиком, членом партии с 1916 года. Поль взял изгнанного из московского института Брежнева. Сделал его парторгом, помог закончить институт. Бывшему парторгу института пришлось уже в новом качестве члена бюро горкома высказываться по делу Поля.

Леонид Ильич оказался перед выбором: сохрани он дружбу - и сразу же вспомнится и то, что оба они выдвиженцы врагов народа, от которых уже пришлось отказаться. А тут на носу переизбрание в состав бюро.

И вот: «Решением бюро ГК КП(б) от 21 сентября 1937 года Поль Г.Г. исключается из рядов членов ВКП(б)».
Документов о дальнейшей жизни Г.Г.Поля я больше не встречал. Его жизнь, возможно, продолжилась…

Алферов, тот человек, который тоже продвигал Брежнева, говорил: «Я выставил кандидатуру Брежнева вот почему. Брежнев - сын коренного рабочего. Работал некоторое время на Урале. Я с ним учился в институте. Он очень хороший товарищ. Единственная ошибка его та, что он охотник, и он охотился с Полем, они вместе жили в одном доме».

Брежнева принимают в новый состав бюро единогласно и позволяют покаяться: «Я считаю, что допустил большую ошибку, и целиком разделяю мнение о роспуске старого состава бюро. Это момент политического порядка…»
Репрессировали товарищей Леонида Ильича.

Почему не тронули Брежнева? Чем он отличался от Викторова, бывшего секретаря горкома, Стеблева, тоже секретаря горкома? Ведь они своими руками втащили Леонида Ильича в горсовет, а потом погибли. Вот как он открещивался от товарищей и проклятого горкома: «Я человек доморощенный, я родился здесь. Ни с кем, ни с Кинжаловым, ни с Лысовым, ни с Макеевым, ни с кем никаких отношений не имел… Я, товарищи, самый молодой член бюро нашего городского комитета партии… Я ни в какой мере себя не оправдываю, а со всей глубиной чувствую ту большую ответственность, которую я несу вместе с партийной организацией за то, что не смог разоблачить врагов, а, надо сказать, что основания были. Как только дело доходило на бюро до исключения троцкистов - немедленно пускалось все красноречие Рафаилова, чтобы защитить этих людей».

И еще: «Я должен сказать, что не ходил я сюда, кроме бюро, никогда… Я о себе скажу. Звонят мне: будет бюро, говорят… А мне никто не сказал, что же сказать о Стеблеве. Это говорит о семейственности».

Он жалуется на то, что его держали в неведении: кого же считать врагами?
Рафаилов тоже выдвигал Брежнева.
С подачи вышеперечисленных жертв тоже были расстреляны коммунисты города Днепродзержинска.

В 1937 году коммунисты этого славного города предавали друг друга с увлечением. Им подкинули сказку про врагов, а они ее сделали былью. Обвинялся бывший директор завода имени Дзержинского Манаенков в том, что он придумал версию о Сталине, который якобы имеет шифр, при помощи которого он ежедневно руководит борьбой испанского пролетариата…

Разоблачил Манаенкова исполняющий обязанности секретаря горкома Стеблов, которого арестовали через несколько дней.

Раздувал этот очистительный огонь Алферов, который тоже был близок Леониду Ильичу. В такой острой ситуации он мог сказать что-нибудь лишнее, выгораживая себя. Но он просто подвел итог: «Сейчас мы на заводе Дзержинского исключили 60 человек из партии. Я уверен, что большое количество еще будет разоблачено».

Алферов не подвел Брежнева, и это придало их дружбе особый оттенок – она была скреплена кровью людей, которых они отдали на заклание в едином строю, в едином порыве, в поразительном единодушии – и нам их не понять.

Манаенков и Рафаилов для Брежнева и Алферова в свое время сделали большую услугу. Я думаю, что без директора Дзержинки Манаенкова и секретаря парторганизации этого же завода Рафаилова дорога к будущим высотам для дружков была бы длиннее.

Иосиф Петрович Манаенков опекал молодого Брежнева. Должности директора металлургического рабфака и директора техникума Леонид Ильич получил из рук Иосифа Петровича.

В протоколе заседания горкома от 23 ноября 1937 года записано об аресте И. П. Манаенкова органами НКВД и его исключении из партии как врага народа. Протокол подписан Л.И.Брежневым.

На заводе имени Дзержинского было арестовано 214 человек, 210 расстреляли.

В феврале 1956 года приговор Военной коллегии Верховного Суда СССР от 31 марта 1938 года относительно И.П.Манаенкова был отменен. Иосиф Петрович реабилитирован посмертно.

Ни в коем случае нельзя сравнивать положение Манаенкова и Рафаилова. Хотя оба они жертвы. Тот же М.М.Рафаилов обвинял Манаенкова в потере бдительности, упрекал его: «Ты ни одного человека не разоблачил. Непонятно, почему все раскрывается помимо тебя»?

Рафаилов, выступая против Манаенкова, пытался втянуть в конфликт первого секретаря Днепропетровского обкома партии Менделя Марковича Хатаевича, которому тоже грозила расправа: «Лично меня страшно волнует, прямо прорвало меня, я говорил об этом с вами, Мендель Маркович, и сейчас на активе хочу об этом говорить. У нас сидит очень много подлых людей и без них нельзя обойтись. У них особой квалификации нет, но они замечательные подхалимы, вот почему они так долго держатся».

Будущая жертва Рафаилов говорит о врагах будущей жертве Хатаевичу.
И опять в едином строю, но теперь уже в строю примиренных смертью врагов.
Были упреки и по существу: «Считаю неправильным, когда в Бердянске детский городок назвали именем Марии Степановны Манаенковой».

«Мы наложенным платежом получили сто бюстов товарища Хатаевича».
Брежнев смотрел на эту грызню со своей высоты. Он готов был отречься от кого угодно.

Николай Яковлевич Судак в своей книге «Как их делали врагами» пишет: «Брежнев причастен к репрессиям своих товарищей по партии. Будучи членом бюро горкома, он подписывал практически расстрельные протоколы об исключении из партии за вредительство тех самых людей, которые сделали его зампредом горсовета и членом бюро.

Саморазоблачительная речь Брежнева, где он почти отказывается от своей партийной принадлежности, хранится в фондах областного партархива, и никогда не рассматривалась как компрометирующая будущего генсека».

Выдающиеся земляки

Доморощенный Леня родился при царе, а партийный деятель получился из него, скажем так, не при царе.

И совсем уж напрасно к нему приклеилась кличка «доморощенный» Он ведь всего лишь выживал. Он не мог представить себя мертвым, как не мог представить мертвым то дело, которому служил. Дело и он уже были нераздельны, так как оказались соавторами захватывающего действа – уничтожения неугодных. Леонид Ильич, потеряв одних друзей, нашел других. И они вместе будут вспоминать прошлое с гордостью.

В ноябре 1937 года было смещено «бандитское» руководство городской парторганизации, и пришло новое - не бандитское. Кстати, оно скоро перебралось в днепропетровский обком, а некоторые из него – в ЦК (имею в виду Алферова, который и в дальнейшем поддерживал Брежнева). Любопытно, что традиция «хождения» аппаратчиков из Днепродзержинского горкома в Днепропетровский обком сохранялась все годы правления Леонида Ильича. Эта традиция положила начало пути многих «выдающихся» деятелей советского государства.

Итак, Днепродзержинсвая парторганизация доказала свое право посылать на ответственные посты в Днепропетровский обком своих «лучших» сынов: К.С.Грушевого секретарем обкома, М.М.Кучмия секретарем обкома по кадрам, Л.И.Брежнева секретарем по пропаганде. Этим список не ограничивался.

Кстати, днепродзержинцы, заняв накануне войны ключевые позиции в обкоме, попадают сплоченной компанией в резерв Южного фронта. Оставшись в живых, продолжат и упрочат свой негласный союз, во главе которого стоял уже Брежнев. За 10 лет, с 1937 по 1947, днепродзержинские партвыдвиженцы создали политическую группировку, которая в дальнейшем захватит власть в стране.

Послевоенная команда Брежнева была смешанной: в нее вошли В.В.Щербицкий и Н.А.Тихонов. Любопытно, что к этой группировке присоединился бывший работник аппарата ЦК КП(б)У Николай Анисимович Щелоков, будущий министр внутренних дел, любитель живописи. В предвоенные годы он был председателем Днепропетровского горсовета. Он тоже «горел» в резерве Южного фронта. В резерв этого же фронта попадет секретарь обкома по металлургии Л.И.Лукич.

Всего же из Днепропетровского обкома в резерв Южного фронта попадет 9 ответственных аппаратчиков. Все они чудом остались живы.

Все они добровольно записались в опричники, и никто из них не отсиживался, а исполнял указания Сталина. Часть из них не скрывала своей кровожадности. И чем меньше по величине был опричник, тем старательнее он выполнял чужую волю, тем страшнее был результат его старательности.

В маленьком Днепродзержинске, где многие знали друг друга в лицо, вдруг разоблачили сразу несколько контрреволюционных организаций. Вернее, сделали все, чтобы найти и выдуманное подполье, и выдуманных врагов.

И после того, как вроде бы нашли, заявили устами будущего секретаря днепропетровского обкома М.М.Кучмия, что «плохо ищем». Такого же мнения был и К.С.Грушевой – тоже очередной секретарь обкома.

И как бы от имени тех, кто особо отличился в борьбе, выступил еще один приятель Брежнева С.Г.Щербаков. Выступление отличалось стремлением придать разгулу беззакония видимость народного движения, или победы разума над безумием: «Эта банда громила наш транспорт и парторганизации, и только спустя долгое время они были изъяты: часть расстреляна и часть выслана! Очень многие активисты наши встречали это с большим подъемом: ободряли, поддерживали, но дальше этого не шли, потому что все руководство оказалось бандитским, и активисты не в силах были пробить эту брешь».

Чувствуется речь учителя. Щербаков возглавлял городской отдел народного образования.
Кстати, на всякий случай расправились и со старейшим большевиком города М.А.Пеньковым.

Позволю себе еще одну цитату из партийного протокола, обвиняющего Г.Г.Поля, написанного, на первый взгляд, трезвыми людьми и тоже подписанного Брежневым: «За самоустранение от руководства учебной работой в институте, притупление большевистской бдительности, зажим самокритики, связь с врагами народа: Самсоновым, Меркушиным, Добжинским, неискренность перед партией и разглашение решений закрытых партсобраний и активов Матюхе и ряду политически неблагонадежных элементов».

Это уже – литература: сочинение на заданную тему. Всех собак навешали на своего товарища горкомовские писатели.

Коммунистическая власть не боялась суда истории: оговаривала и казнила. Казнить и миловать – утешительные атрибуты власти. Но та власть милости не знала. Кого ни коснись из сталинского окружения – все палачи. Кого ни коснись из брежневского – все идеологи сталинизма.

В апреле 1938 года Брежнева назначают заведующим совторготделом Днепропетроского обкома партии на место репрессированного Сабсая. В состав обкома его рекомендует начальник НКВД Днепродзержинска Дараган.

Леонид Ильич пришел в обком тридцатидвухлетним и уже знал маленькую аппаратную хитрость – умение удерживать невидимой, но ощутимой дистанцию между начальником и подчиненным. Выступая первый раз перед людьми, которые были для него авторитетами, он решил быть, соответствуя суровому времени, по-революционному кратким и по-партийному ясным. Дескать, отчитывается человек без темного прошлого.

Это было самое краткое его выступление: «Взысканий не имел, не имею и постараюсь не иметь».

Идеологический психоз

Примечательно, что на областную партконференцию Сталин как почетный делегат набрал 225 голосов, а реальный делегат Брежнев – 222 голоса. По мере продвижения наверх Леонид Ильич подтягивается к вечно первому почетному месту Сталина, которого даже на школьных собраниях наделяли решающим голосом.

У Брежнева был совещательный голос. С ним он попадает на 14 съезд КП(б)У. И опять в одном списке со Сталиным, Молотовым, Кагановичем, Ворошиловым, Калининым, Ежовым, Хрущевым. Пока он вместе с ними символически.

Ко времени прихода Брежнева в обком здесь сложилась система избиения партийных начальников. За год посадили четырех заведующих отделов и трех расстреляли.
По области было репрессировано 52 секретаря городских и районных парторгантзаций.

Брежнев заполнил анкетный лист из 30 пунктов, в конце которого красовалось: «Мне известно, что за несоблюдение этого обязательства я несу строгую ответственность во внесудебном порядке, согласно известного мне секретного постановления Президиума ЦИК от 26 мая 1927 года».
Откуда же они узнавали о секретном постановлении?

Резолюция конференции: «Основными задачами партийных организаций области являются: дальнейшее всемерное повышение революционной бдительности и выкорчевывание остатков еще неразоблаченных троцкистско-бухаринских и буржуазно-националистических агентов фашизма». И в это же время «по контрреволюционным преступлениям вынесено 76 мягких приговоров».

Все было новым для молодого выдвиженца: сытые лица обкомовских чиновников, грустные глаза делегатов с еврейскими фамилиями, разнузданность ораторов, водка в буфете.

Мне довелось читать стенограмму конференции, пролежавшую в архиве 50 лет, а показалось, что все это было вчера – так живо описано. Как внятны выступления без подготовки, сколько в них желания быть услышанными. Сколько в них - наивности, слез и смеха.

Сколько в них жестокости. Я представляю себя делегатом и отмечаю:
Радует слух фамилия председателя горсовета Хренова.
Тревожит заявление: «Имели место факты порчи портретов вождей партии».
Бьет набатом: «Заведующий учебной частью Червичкин продолжительное время издевался над студентами Бердянской фельдшерской школы, называл их «шляпами».
Заставляет задуматься: «Связи своей с Цицюрой Лерман не порывла».

И опять: «К тому же мы разгромили крепко врага, крепко разгромили эту сволочь, троцкистов-бухаринцев и всякую нечисть. Это большое дело. Вот почему нам нужно еще дограмливать».

Советует товарищ из НКВД: «Если вы думаете, что человек подозрительный, что человек может навредить, то пусть лучше место будет пустое».

Список на получение пропусков: Львовский, Солодухин, Хавкин, Ставицкий, Бродская, Теллер, Селецкий, Фельдман, Пелах, Попов.
Крик души товарища Лейбензона: «А мне надо было выступить и раскритиковать себя».
Из рекомендации: «Прекрасный товарищ, сын партизана, брат партизана, сам партизан».
Упрек газетчикам: «В прошлом году исключительно восхваляли вязальщиц, а про комбайнеров забыли».
А вот это заставило задуматься: «Когда мы начали глубоко заниматься этим человеком, она предстала перед нами во всей наготе».

В атмосфере небывалого психоза проходила первая в жизни Леонида Ильича областная партконференция. Говорилось в основном о врагах. В докладе первого секретаря Б.С.Задионченко враги сотни раз назывались «сволочами».
Рядом с молодым Брежневым сидели большие начальники.

Петр Андреевич Коркин – начальник НКВД области, в автобиографии которого было написано: «Чекисты, работавшие рука об руку с Коркиным, хранят в своей памяти много ярких моментов из деятельности советского разведчика – начальника и товарища».

Рядом с Коркиным сидел Николай Алексеевич Дятлов, начальник областной милиции. Он написал в анкете, что у него «нисшее» образование.
Семен Иванович Евтюшин - бывший торговец мясом, первый секретарь обкома комсомола.
Вот справка на глаза вылезла: «Товарищ Бордаченко привлекался к ответственности по партийной линии за изнасилование».

На трибуне товарищ Коляда с покаянной речью: «В своем выступлении я совершила большую политическую ошибку. Я сказала, что враги свили себе гнездо в ЦК. Я имела ввиду сказать: в ЦК, а получилось: все ЦК. Я по сути дела просто запарилась».
Временами конференция прерывалась неожиданным вскакиванием кого-либо и возгласом: «Да здравствует организатор социалистических полей товарищ Сталин!». И все подхватывали.
Грозно прозвучала рекомендация: «Надо учить людей правильно голосовать, а то одна женщина сидела в кабинке с поднятой рукой 15 минут. Когда ее спросили почему она так долго сидит в кабинке, она ответила, что никто не сказал ей, чтобы она опустила руку».
Из речи первого секретаря Задионченко: «Видите, какое у нас шараханье – шпионов принимают в партию, а честных людей исключают».
Леонида Ильича опекал первый секретарь Задионченко: «Товарищ Брежнев – инженер, очень энергично берется за работу». Через какое-то время: «Приятно, что сидит на совторготделе Брежнев – живой, энергичный товарищ, надо ему еще дать людей».
Поддерживал молодого партийного деятеля и Д.С.Коротченко.

Интересное совпадение: «Должность первого секретаря Днепропетровского обкома партии и для Коротченко и для Задионченко была своеобразной ссылкой. Задионченко пришел сюда с поста заместителя председателя СНК РСФС

Продолжение следует