Жорж Борман кормил шоколадом харьковчан, екатеринославцев и самого императора

«Царство женщин»

В середине ХVІІІ века в Европе возобладало мнение, что птицу удачи лучше всего ловить в России, особенно господам офицерам, особенно ещё не успевшим связать себя супружескими узами. Действительно, платили здесь больше, чем при других европейских дворах. Но главное — карьеру помогала делать новая военная форма, конкретно — обтягивающие рейтузы. В России началось «царство женщин». Императрицы, сменявшие друг друга, имели на них, облегающих мужской стан, свой особый, женский, критический взгляд. Главное, что никакие рекомендательные письма не требовались, рекомендации могли и соврать, а здесь правды не скроешь.

Так, в середине ХVІІІ века из Австрии в Украину занесло немецкого офицера, который в подорожном документе значился как Борман. Где только ни служил: и на Украине, и в Сибири, но его заветную мечту жить в Петербурге осуществил только сын Николай, который после рождения и у него сына таки перебрался в Петербург. Сына в церковных книгах записали Григорием, в семье звали Георгием, но экзальтированная маман, решив, что она французских кровей, называла Жоржем. Отец Георгия стал известным в столице фармацевтом, поэтому, когда настало время избирать будущую стезю, настоял на естественном факультете Петербургского университета.

Начались годы учёбы на медика. Студенческая вольница — вещь святая. Георгий любил шататься по Невскому, заглядывать в витрины. У одной останавливался чаще и дольше других. В доме №21 была малюсенькая кондитерская лавка, где на витрине красовались аппетитные пирожные, увитые искрящейся мишурой. Чувствовалась женская рука. Однажды он заглянул внутрь. У прилавка стояли он и она, буколические старички, прямо со страниц Карамзина.

— Молодой человек, — сказала старушка, — я вас давно заприметила через стекло, только почему-то вы не заходите. Студент?.. Значит, с деньгами неважно. Разрешите вас угостить. Уж примите — это от души.

Деньги у Георгия были, да разочаровывать хозяйку не хотелось. Церемонно съел пирог с умопомрачительной начинкой. И тут же получил приглашение заходить. Решил, что ещё раз непременно заглянет: надо же отблагодарить добрых стариков. Принёс хозяйке букет майских цветов. Та растрогалась и вдруг предложила:

— А не хотите ли вы подработать? Мы люди пожилые, а у вас начинаются университетские вакации, то бишь каникулы. Нам поможете физически, а себе материально.

Идея показалась здравой. Вскоре он уже стоял за прилавком в белоснежном фартуке. То ли на белый фартук, то ли на чёрные усы нового продавца потянулись в лавку на Невском дамочки как с детьми, так и с перспективой их завести. Старики хозяева только улыбались.

Пора делать выбор

Но приближалось время начинать новый учебный год в университете. И вдруг супружеская пара пригласила своего нового продавца в дом на чай. Посидели, чай попили. А когда пришло время прощаться, хозяин лавки мягко придержал локоть гостя и произнёс:

— То, что скажу, вас удивит. Но мы с женой к решению пришли единодушно и сразу. Люди мы бездетные, а ныне и безбедные. Держать лавку нам уже нелегко, а продать рука не поднимется. Вы нам приглянулись, и вот мы решили свою кондитерскую подарить вам. С этой минуты она ваша. Делать можете с ней, что хотите. Только, ежели она по-прежнему будет радовать детей и взрослых сладостями, сердца стариковские будут только ликовать.

Честно говоря, от неожиданности студент-медик в обморок не упал. Вариантов было немного: всю жизнь готовить горькие пилюли или создавать сладкие соблазны. Стоя за прилавком, он уж давно задумывался, что время сильно убежало вперёд — середина ХІХ века, торжество машин. Домашней выпечкой уже никого не удивишь. К тому же Европу как раз охватил шоколадный бум. Вот какого лакомства ждёт покупатель. Но шоколадную плитку на бабушкиной плите не сваришь. Значит, нужно всё механизировать.

И вот в 1862 г. на Невском, 21 появилась первая машина по производству шоколадной плитки. Всё делалось на глазах покупателей, без обмана. Это было внове. Народ, как в цирк, пёр поглазеть, ну и попробовать. Вскоре в маленькую лавчонку было не пробиться. И тогда молодой хозяин что удумал: не расширять сеть магазинов, а торговать прямо на улице. Но как! Он установил первый в Петербурге торговый автомат. На углу Невского и Надеждинской появился домик на чугунном основании под черепичной крышей. На видном месте красовалась надпись: «За опущенную в аппарат 15-копеечную монету полагается плитка шоколада».

В Европе такая торговля уже шла полным ходом, но в России была своя специфика. То кто-нибудь вместо 15 копеек бросал двугривенный, дескать, давай, автомат, мне шоколад и про сдачу не забудь. Причём свои законные требования умник вслух прямо в щель и излагал. Но автомат делал вид, что русского языка не понимает, т. е. ни монеты, ни товара не давал. Хорошо, вокруг добрые люди толклись, учили: «Ты ему врежь по правому боку, чтоб у этого чурбана враз мозга прочистилась!». Пришлось при каждом автомате доброго молодца (типа нынешнего «братка») ставить. Кто автомату давал хук справа, тут же от молодца получал апперкот слева. Покупатель не возражал: а что, хоть сдачи получил!

Поставщик двора

Фирма «Жоржъ Борманъ» торговала настолько бойко, что пришлось всё же расширяться, строить фабрику. По сути, сладкая продукция Бормана могла обходиться без рекламы — такой вокруг благоухал аромат, что мимо пройти не было сил. Помимо шоколада, Борман выпускал уже свыше 200 наименований конфет. Особо раскупались «Алёнушка», «Сампьючай», «Лоби-Тоби». Народ полюбил печенье «Тю-тю», вафли «Хоровод».

В 1876 г. Жорж Борман получил почётное звание «Поставщик двора его императорского величества». Вслед за этим в 1878 г. на Всемирной выставке в Париже продукция, помеченная двумя буквами «ЖБ», была награждена большой золотой медалью. Мир ещё не знал, что «ЖБ» — это «Жоржъ Борманъ». Но с тех пор на Всемирных выставках этот бренд «ЖБ» в категории продуктов питания неизменно отбирал золотые медали. Век заканчивался, грызя шоколадную плитку «Жоржъ Борманъ».

А тут «ЖБ» задумал выпускать мармелад и пастилу. В качестве сырья требовалось большое количество яблок. Искал по многим губерниям России. Но что-то не устраивало, вкус был не тот. Как-то ночью проснулся и понял: это из детства, когда давным-давно жил с родителями на Украине, ел совсем другие яблоки, ароматные, наливные. Решил проверить, для чего отправился на Украину. Память не подвела. А что если перебросить часть производства в те края, где цветут медовые яблоки и звучит такая же медовая речь?

На Кацарской улице в Харькове Борман заложил фабрику, которую потом многие поколения харьковчан будут называть «кондитеркой». Другие предприниматели за спиной Бормана шептались не всегда по-доброму:

— Этот немец нам перепортит всех рабочих.

Действительно, отбор на «кондитерку» шёл строгий, текучесть кадров была нешуточная. Вы никогда не догадаетесь, за что увольняли сотрудников с фабрик Бормана. Так вот, рабочие цехов должны были всегда ходить в свежевыстиранных, отутюженных халатах. Как это непохоже на наши советские фильмы с революционными сюжетами и грязными спецухами. Да, Борман явно разлагал рабочий класс!

Не забывая соседей

А что он творил со своим товаром?! Витрины магазинов на Николаевской площади в Харькове повергали в шок: бонбоньерки из атласа и бархата, водопады искусственных цветов. Борман уделял большое внимание повышению культуры своих покупателей. Шоколадные плитки украшали изображения национальных костюмов народов разных губерний Российской империи. Впервые в истории торгового дела тара стоила дороже того, что в ней хранилось.

И конечно, помнил о соседях. Посетив Екатеринослав, понял, что его изделия там почитают и раскупают. Ресторан гостиницы «Бристоль» тут же предложил баловать своих клиентов вкусностями Бормана. Дело пошло настолько весело, что по левую руку от входа в гостиницу «Бристоль» открылась кондитерская, где был внушительный отдел продукции фабрики Бормана. Мадам Х. Хмельницкая (Проспект, угол Садовой) в своей кофейне «Ампир» развернула бойкую торговлю бонбоньерками от Бормана.

Но грянул 1917 год. Фабрика «Жоржъ Борманъ» стала «бывшей». Пошли социалистические преобразования. Новое партийное руководство сочло излишней роскошью белые халаты. Отменили ежедневную выдачу рабочим 0,5 фунта шоколада — предполагалось, что сознательный рабочий и так его украдёт. Так формировалось новое социалистическое производство на базе пролетарского сознания.

В 1918 г. директор-распорядитель товарищества шоколадных фабрик «Жоржъ Борманъ» господин Крамаренко, стоя на трапе парохода, увозящего в Константинополь бывших деловых людей бывшей Российской империи, не сдержался и утёр скупую слезу:

— Не жалко потерять всё, жалко, что не будет больше в России конфет «Лоби-Тоби» и вафель пралине. Для этого нужен гений Бормана, а гении рождаются не каждый век.