Полная свобода действий

Мы встретились с днепропетровским хореографом и педагогом Мариной Лымарь в перерыве между мастер-классами, которые она давала в Одессе. У нас в городе она не только проводила воркшоп для профессиональных танцовщиков, но и привезла свой спектакль «Ничего личного», в котором задействованы лучшие учащиеся ее школы «Другие Танцы». Марина — пионер contemporary dance в Украине, в течение 12 лет она не только успешно руководит «Другими Танцами», но и продюсирует международный фестиваль «Свободный танец», который проходит в ее родном Днепропетровске.

- Слышала, что на современные танцы у нас в стране спроса нет... Что же подвигло Вас заниматься соntemporary dance?

— На самом деле, если говорить о современном танце как явлении, то это огромное количество техник, стилей и направлений. Скажем хип-хоп -культура — это ведь современный танец. Рок-н-ролл тоже можно назвать современным танцем, потому что рок-н-ролл, который танцевали в 6о-х, был совсем другим. Весь сегодняшний танцевальный мир, по большому счёту, можно определить понятием соntemporary dance.

Если говорить обо мне, то я занимаюсь театром танца или невербальным театром (такое определение также можно встретить в профессиональной критике). Прекрасно понимаю, что даже люди, получившие специальное хореографическое образование и серьёзно занимающиеся танцем в Украине, произнося словосочетание contemporary dance (или как нынче модно говорить - «контэмп»), до конца не понимают значения этого термина. Было бы в высшей степени легкомысленно принизить значение contemporary dance до формата спортивных танцевальных турниров, чемпионатов или шоу-конкурсов, которыми пестрит сегодня танцевальная карта Украины.

Осмелюсь заметить, что в мировой практике термин contemporary dance соотносится всё же в большей мере с театральным контекстом, с серьёзным сценическим исполнительским искусством, с понятием перформанса.

В танцтеатре тело танцовщика — инструмент для выражения авторской идеи, позиции, а не просто для «танцевания». Это не то, что мы привыкли видеть в телевизионных танцевальных шоу. Это не имеет ничего общего с поп-культурой, в контексте которой танец призван демонстрировать атлетические возможности тела, поражать трюками и неизменно вызывать восторг у публики. Зачастую за подобной демонстрацией – пустота, полная профессиональная несостоятельность постановщика и поверхностная интерпретация исполнителей. К сожалению..

Театру танца подобное чуждо а priori. Демонстрацией своего тела здесь никто не занимается, здесь другие приоритеты и ценности. В этом контексте скорее занимаются исследованием: тела, энергии, пространства, музыки, идеи. Идеи, которая не даёт тебе покоя, и которую ты пытаешься «озвучить» телом.

— С чего началось Ваше знакомство с contemporary dance?

— Как-то в Москве, занимаясь у педагогов American Dance Festival, я попала на урок к одному афроамериканцу — он давал джаз. Несмотря на свой предыдущий танцевальный опыт и хорошую физическую подготовку на его воркшопе я поняла, что абсолютно ничего не могу сделать. Моё тело отказывалось понимать и воспринимать информацию. Я ощутила свою полную профессиональную несостоятельность и, одновременно, непреодолимое желание заниматься этим. Это был вызов.

Тогда была середина 90-х, и современный танец приходил на постсоветское пространство через джазовые техники. Они очень эмоциональны, физичны, иногда даже эпатажны, а это очень привлекает и зрителя, и самих исполнителей, особенно если они молоды. В Москву и Питер стали приезжать первоклассные американские и европейские джаз-танцовщики, и я брала у них уроки. В дальнейшем я ушла от джазовых техник, мне стали интересны техники, направленные на постижение физики тела, на глубокое его изучение, я стала заниматься импровизацией, в том числе и контактной.

Далее мое обучение проходило за рубежом. В какой-то момент я попала во Францию, на знаменитый Авиньонский театральный фестиваль, и впервые увидела спектакль театра танца Филиппа Дэкуфле. До сих пор помню постигший меня шок. Меня словно раздавили. Мозг не мог объять полученную информацию. Что это? Танец? Театр? Исполнители потрясающе владели телом, обладали незаурядными актерскими качествами.

Тогда я поняла, что тело человека может не только рассказать красивую сказку о романтической любви, как это бывает в балетном спектакле, или сказать, задрав ногу: »Ха! Вот как я могу!», стремясь ублажить ego танцовщика и доставить минутное наслаждение публике. Тело способно выразить тонкие и фундаментальные вещи. Танец может стать самой жизнью.

— Как на Вас повлияли новые техники, которые Вы стали практиковать?

— Они меня очень раскрепостили. Прежде всего, раскрепостили мое тело, которое поначалу не хотело слушаться. Стали уходить телесные стереотипы, зажимы, сформировавшиеся за время работы в классической школе. Те тренинги, которые я брала у европейских мастеров contemporary dance, максимально учитывали физические возможности организма, погружали в законы функционирования тела. Для того, чтобы тело стало мягким, я начала практиковать йогу. Когда ты понимаешь, как устроено твоё тело, начинаешь слышать его, то постепенно постигаешь - как минимальным усилием, следованием импульсу можно сделать движение, на которое раньше тратил уйму сил и калорий.

- С телесной трансформацией понятно, а как занятия техниками contemporary dance повлияли на Ваше сознание?

- Это взаимосвязанный процесс. Я не могу точно определить, что было причиной, а что следствием. По мере того, как я совершенствовала своё тело, пришло желание практиковать йогу сознания. Изменялось сознание, я чувствовала - как хорошо телу.

—Во время просмотра Вашего спектакля «Ничего личного», у меня сложилось впечатление, что танцоры уделяют много внимания контактной импровизации. Так ли это?

— Да, мои ребята неплохо владеют техникой контакта. Не могу сказать, что так же хорошо, как сами «контактники», но на занятиях мы отводим контакту довольно много времени. Этот танец учит их доверять своему телу, снимает границы, дает возможность слышать партнера на уровне физики. Я даю базовые элементы контактного танца не только у себя в школе, но и в своём авторском курсе. И сейчас в Одессе на первом занятии я тоже уделила внимание контакту, после чего климат в группе сразу изменился: все стали почти родными.

-Вы пришли в соntemporary из классической хореографии. Все ли танцовщики могут начать заниматься театром танца?

Абсолютно все. Если захотят, конечно (смеётся). Ведь к этому надо прийти. На каком-то этапе ты просто говоришь себе: «СТОП! Я не хочу больше танцевать это!», понимая, что больше не развиваешься. Надо позволить себе начать исповедовать иную философию, личностную и профессиональную. И это действительно непросто. Сомнения возникают. Очень хорошо, если у артиста есть опыт в той или иной танцевальной технике, с этого бэкграунд он может стартовать. Кто сказал, что в хип-хоп технике нельзя поставить спектакль? Но ведь вопрос не в том, чтобы сочинить движенческую связку (если ты постановщик) или технически виртуозно её исполнить (если ты артист). Вопрос в ином: для чего?

Для меня навсегда останется непостижимой фигура Пины Бауш, так рано ушедшей и так много, в силу величия своего таланта, ещё не сказавшей всем нам… «Меньше всего я интересуюсь тем, КАК люди двигаются, меня интересует, ЧТО ими движет». В этих словах выражено мировоззрение одного человека, ставшее манифестом целого поколения. Непостижимо.

— А как Вы работаете с исполнителями?

— Это очень важная для меня тема, если не сказать первостепенная. Начиная работать с актерами или танцовщиками, я всегда смотрю, что это за люди. Не могу дать своего согласия на работу, пока не почувствую тех, с кем предстоит работать.

В этом я не оригинальна. В современном театре танца ведь уже давно нет фигуры хореографа как таковой. Есть постановщик спектакля, автор идеи, по сути - режиссёр. Исполнители - почти всегда соавторы. Нельзя поставить спектакль, если танцовщик пуст, если понимает свою функцию утилитарно, если он ментально скован, не умеет импровизировать. Я должна понимать, что исполнитель обладает достаточной внутренней свободой, которая поз¬воляет ему двигаться и не «зацикливаться» на том, КАК он выглядит и ЧТО скажут окружающие по поводу его танца. Он не должен бояться не понравиться.